Рукописи из кельи - Страница 7

Между тем (дух) действует и в сем круге, — по долгу земной жизни, оставаясь притом в другой области, властвуя оттоле и распоряжая душевною деятельностью, как царь. Следовательно, есть в нас сила — владычица души. Это — дух. Он в настоящем состоянии восставляется Духом Божиим.

Вступление во внутреннюю жизнь составляют — «внимание», или память, или стояние в строю невидимого мира, — «бодренность» и трезвение. Все подвижнические дела — душевные и телесные, суть приготовления к ним, потому не имеют всей цены без сих. Но и сами сии суть только внешняя ограда, или преддверие… Самое внутреннее делание еще глубже должно зачаться и узреть. Выступление из внутренней жизни есть — «забвение, разленение и пленение». Заметили святые отцы и сказали сие, и не один.

Соответственно степеням усовершения и страсти преобразуются и переходят из грубейших в тончайшие, и всегда идут об руку с новым внутренним человеком, и представляются в час искушения уму — в виде ангела светла.

«Отчего святые отцы, подвижники, не писали системы, а изречения?» — Они говорили по временам, по требованию, говорили то, что зрел ум в той час. Ум же вводится в таинство духовного мира — не вдруг во все, а как бы водится по комнатам, как говорит Макарий Великий. Впрочем, сии видения ума обнимали иногда — всю по иному духовную жизнь — в начале, средине и конце, — кратко, и ясно, и полно. Ибо брато с опыта — с дела.

«Не дела смущают, а то, как кто делает их, бывает причиною смущения». Если предшествует страх и видение воли Божией и сопровождает посильное внимание и трезвость, — смущению места не должно быть. От невнимания придет плен, и чрез заботу — смущение, и омрачение, и горевание. Люди, утвердившиеся в Господе, и дела творят, и с Господом суть в полном отрешении и свободе. — Обаче сие благодать делателям. Созерцатели не могут сего.

Чрез молитву человек вступает в чин серафимов и всех бесплотных и всех небожителей, Богу всегда в безмолвии предстоящих и единым светом осиянных. Какова бодрость, внимание и зрение должны быть у него?!

«Что есть terra incognita?» — Духовная жизнь для людей, живущих по духу мира, хоть и очень ученых. Там они не бывают, двери не знают.

Какая пища духу? — Молитва, богомыслие, добрые дела, собеседование с отцами и умное чтение. Впрочем, не они питают. Они только средства — пища одна… Хлеб, сшедый с небесе…

Непременно должно разделить умное свое устроение от внешнего служения. И то держать крепко непоколеблемым от сего. То — вечно, сие — на время, для сей преходящей жизни. Кто стоит в сем, тому всякое служение равно — честно и свято. Следовательно, начало жизни общественной — в духе. Его потому и должно ставить в главу… во всем строении общества.

«Веротерпимость не есть равнодушие к вере». Равнодушный к вере не имеет никакой веры. Имеющий веротерпимость, при полной любви к своей вере, по духу ее, привечает и иноверных, как немощных членов человечества, в делах, впрочем, внешних.

«Что прогулка для делателя?» — Приготовление к большим трудам. Но блюди внутреннее, да не отведешися в плен и не восплачешь о потере или стеснении свободы. Бди.

«Есть жизнь душевная, в которой и питание душевное», и труд душевный, и подкрепление душевное. Оно всегда соединено с плотским, ибо плотское есть опора душевного. Живущий в сей области живет как рыба в воде… мрачно и хладно.

«На вопросы о вере». Как мы веруем, так веровали все святые отцы, приявшие и нам предавшие в чистоте сию веру. И сказали, что все противные помышления суть от лукавого, который разно смущает и разоряет мир души.

Больше всего страждут от них верующие в свой ум. Ум бо падший состоит в заговоре с лукавым против Бога, Божиих вещей и порядка. Искренно ищущий Господа и Ему угодить желающий всегда наводится Им, невидимо, на правый путь. Сие было со святым Герасимом, другим великим подвижником египетским и со многими. Пытливость и спорливость о вере есть от лукавого.

Немалый труд человеку увериться, что молитва есть дело, и дело самое высокое, равного коему ничего нет на земле… Большею частию говорят: некогда молиться… На то и на то нужно время… А есть заповедь — непрестанно молиться.

Древние подвижники имели пропитание от труда рук своих, ныне монашествующих содержание большею частию готово. Да не смущается кто мыслию, что это есть удаление от древнего чина. А паче благодарит Господа, что теперь монашествующим есть средства пребывать в совершенном беспопечении, кое есть основа духовного преспеяния. Общество хорошо делает, доставляя сей покой и приобщаясь молитвенным трудам иноков, по Златоусту. Но долг иноков — высшие теперь показывать плоды духа. И древние трудились, только сколько нужно для содержания, и труд у них был последнее дело. Все почти время у них употреблялось на молитву и умное делание, так что они неохотно приступали к сему вещественному делу… Следовательно, подвизающийся и все знающие, сколь велико и благотворно сие дело молитвы, радоваться должны сему обезопашению содержания иноков, ради доставления тем простора их духовным трудам. Иноки же да углубляются во ин мир от сего вещественного.

Молитва: прошение, благодарение, хваление. Сими изображается путь восхождения ума к Богу в молитвенном делании. Хвалящий — вкусил, яко благ Господь. Благодарящий — избег из сетей и вступил в пределы мира и света… Просящий — начал и борется в уповании.

Что всего известнее и чего никто не помнит? — «Смерть, истязание (испытание), — и суд».

Семя, если не разрешится и не истлеет, не даст плода; так и душа: если не разрешится на себя покаянием и сокрушением, бесплодною пребывает.